Главная станица

Ностальгический сайт
11й танковой дивизии,
1й танковой армии ЗГВ ( ГСВГ).
Фотоальбом

Фотоальбомы по тематике сайта.
Форум

Место для общения однополчан
и гостей нашего сайта.
Форум частей и подразделений.
Интересное о ЗГВ

Статьи, воспоминания, СМИ.
Ссылки

Ссылки о Германии, Дрездене,
Кенигсбрюке, ЗГВ, ГСВГ.
Полевая почта

Написать письмо
администратору сайта.
         

Выпускник школы №15 ГСВГ г.Дрездена 1969 года. Валерий Ухин.

Зовут меня Ухин Валерий Викторович. Я выпускник школы №15 ГСВГ г.Дрездена 1969 года. Разрешите еще одному «динозавру» присоединиться к Вашей компании.
Случайно натолкнулся на Ваш сайт и сердце замерло, я вновь как бы соприкоснулся со своей юностью. Сколько лет прошло, а многое помнится и видится из той незабываемой поры, словно это было совсем недавно. Отгремел последний звонок, прошли экзамены, получен аттестат зрелости с не совсем обычной записью: Школа №15 ГСВГ г.Дрезден и вот он прощальный школьный бал в актовом зале на 4-ом этаже школы. Напутственные речи, слезы расставания, рукопожатия. С большинством одноклассников мы прощались если не навсегда, то по крайней мере на долгие, долгие годы. Покидая Германию, все мы разъехались по разным городам и поселкам Союза. Так оно и случилось, прошло уже почти 36 лет, а ни о ком из одноклассников, о их дальнейшей судьбе, я ничего не знаю. Иногда возьму фотографию с надписью: Выпуск 1969 года, школа №15 ГСВГ и долго вглядываюсь в знакомые, милые лица и такие чувства обуревают душу…Ну, в общем Вы-то, все кто прошел почти такой же путь, как и я, пусть в разное время, Вы все меня поймете! Очень хотелось бы, чтобы хоть кто-нибудь откликнулся и сообщил о себе!
С большим интересом изучал я Ваш ( да нет скорее теперь уж НАШ ) сайт школы. Конечно, многое изменилось, и Дрезден стал другим, но вот неостывающие чувства к школе, к друзьям детства, видимо присущи разным поколениям, тех кто жил и учился вдали от Родины. В первый класс, я пошел тоже за границей, в Польше, в городе Свентошув. Так вот сначала я, совершенно неожиданно, нашел сайт школы №12 СВГ, той моей первой. Там тоже кипят страсти и бывшие одноклассники с увлечением переписываются друг с другом. Эта находка, натолкнула меня на мысль, что видимо должен быть сайт и Дрезденской школы! Я с замиранием сердца набрал в Интернете: г.Дрезден шк.№15 ГСВГ, и о чудо, свершилось!
Вы знаете, меня очень удивило, когда я чуть ли не закричал от радости и сказал, что я нашел свою школу(!!!), окружающие меня сослуживцы, пожав плечами сказали: «Ну, и что!». Им, ходящим мимо своей школы, чуть ли не каждый день, видимо, не понять, что это значит, а может быть это я такой ненормальный? Но ведь тогда и вы все… Нет! Это невозможно! Кстати мне довелось, почти через двадцать лет после окончания школы быть в Дрездене в ноябре 1988 года, правда, в школу я не попал, но проезжал мимо. Боже, как учащенно билось сердце и до боли сжималось в ностальгической тоске… Нахлынули воспоминания… Последний звонок, линейка на стадионе у школы, напутственные слова директора школы, мы с волнением сжимающие маленькие ручонки первоклассников, а рядом с нами красивая, молодая женщина –наша классная руководительница, Белла Яковлевна Голышкина. Чуть впереди завуч нашей школы, учитель русского языка и литературы – Гаплевская Лидия Григорьевна. Именно ей я обязан тем, что на всю жизнь привилась любовь к чтению и литературе. Вообще – то ученик я был не ах, если не сказать больше. Балбес, одним словом и лентяй. Вечные проблемы по физике, математике и английскому языку сводили моих учителей с ума. Правда, это не помешало мне в дальнейшем закончить техникум связи, а после службы в армии и Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта. Видимо старания учителей нашей школы, все-таки дали свои результаты.
Вспомнилось, как ранним утром шли мы с Женькой Харитоновым по вот этим самым просыпающимся улочкам Дрездена после выпускного вечера. Впереди была целая жизнь, и мечталось о чем-то хорошем, душа рвалась домой, в Союз. Через три дня мы вместе, в одном вагоне покидали Дрезден. Было и радостно, и горько на сердце одновременно. Только потом, по прошествии некоторого времени, когда по ночам стал сниться Дрезден, друзья, дом, школа, пришло понимание того, с чем мы простились в тот памятный вечер…
Директор наш Киров Евгений ??? (отчество забыл) был видный, крепкий мужчина, с густыми бровями, старой советской закваски, очень не любил всякие новые веяния моды той поры. Терпеть не мог причесок под «битлов», стоял часто утром с хмурым взглядом перед входом в школу, и если у кого-нибудь замечал чуть удлинившиеся волосы, без разговоров отправлял стричься.
На школьных вечерах, нам очень хотелось «потрястись» в ритмах шейка, но заслышав топот, директор появлялся на пороге актового зала, и музыка стихала, а нашим школьным музыкантам в очередной раз предписывалось играть только спокойные, медленные и желательно отечественные мелодии. Иначе… Такое было время.
В 1965-69 годах мы жили в Верхнем госпитале и в школу и из школы нас возили на стареньком автобусе, видимо в целях безопасности. Думаю, все смотрели фильм «Место встречи изменить нельзя», так вот там, у Глеба Жеглова был авто, копия нашего, с точно такой же ручкой открывания дверей справа от водителя. Маршрут наш пролегал как раз по той самой улочке, которая подымается от Эльбы к штабу (названия не помню) и на которой и в наше время находился канцелярский магазин, много раз упомянутый Вами на сайте. Но иногда мы возвращались из школы на трамвае №11, остановка которого находилась на улице, тянущейся вдоль Эльбы и, конечно же, по пути всегда заходили в столь любимый магазин, как оказывается разными поколениями учеников школы. Особенно он привлекал наше внимание в 20-х числах декабря, накануне Рождества. Пиротехника, вот что было объектом нашего пристального внимания! В то время в Союзе не только что не видели, а и не слышали о таких диковинках, как «шведские спички» и «шведские карандаши» ( в современном исполнении - это всевозможные взрывающиеся «Корсары»), а уж запустить ракету на Новый год было верхом счастья. Не знаю, как стало после нашего отъезда, а в то время все эти «прелести» продавались только в определенных магазинах (в частности вот в этом) и только буквально несколько дней перед Рождеством и людям старше 16-ти.
Как я уже упоминал, жили мы в Верхнем госпитале, в 6-ти или 7-ми трамвайных остановках, а там был свой микроклимат, да и условия проживания несколько отличались от больших гарнизонов, таких как полк связи или танковый полк. Наши жилые дома располагались рядом и даже вперемежку с домами, в которых жили немцы. Никаких заборов и проходных (не считая проходной на территорию самого госпиталя) у нас не было, и в любое время мы свободно могли выходить на улицу, а ведь это было немаловажно в то наше юношеское время. Улица наша называлась Lahmannring, а дом мой №11 (я с удовлетворением, нашел свой дом и все соседние, на карте выложенной, на сайте школы). Жили мы на третьем этаже. Помню, в доме на всех этажах были просторные холлы, а из них в комнаты вели двойные двери с написанными на них краской номерами. У нас были №175,176 и на кухне не помню какой. В холле первого этажа, находился большой камин, лестничные пролеты, когда-то покрывали ковровые дорожки, на ступеньках сохранились специальные бронзовые петельки для крепления дорожек. Первый этаж был не заселен, там находились комнаты отдыха сохранившиеся еще с довоенного времени, с массивным биллиардным столом, резными столиками для игры в шахматы и шашки. Высокие, стеклянные двери вели на террасу перед домом и в парк. По вечерам там, собирались офицеры и вольнонаемные, пили пиво и играли, нам же доставалось дневное время для игры, а вечернее для созерцания.
Среди завсегдатаев биллиардного зала, был подполковник Шешаберидзе, который разыскал среди солдат народного умельца, живописца, и тот сделал роспись по штукатурке на тему грузинских мотивов. Кто проживал в этом доме, то наверное видел эти картины. Дело в том, что до войны на территории занимаемой госпиталем, находился санаторий вермахта, и дома эти были гостиницами при нем. Рассказывали, что здесь поправляли свое здоровье некоторые главари нацисткой Германии. Непосредственно в нашем доме проживал якобы, то ли Гиммлер, то ли Геббельс, то ли еще какой черт, точно и не знаю. В пользу того, что это был не простой санаторий, говорит и тот факт, что под всей территорией бывшего санатория тянулся подземный ход, связывающий многие здания и постройки. Можете представить наше мальчишеское счастье, когда мы попали туда в первый раз (но это совершенно особая, почти детективная, история). Все дети военнослужащих, от мала до велика, были как бы одной семьей. Мы вместе собирались утром и ехали в школу, вместе возвращались, вместе гоняли в футбол или в хоккей, вместе гуляли, ходили в кино ( в клубе госпиталя, почти ежедневно вечером шел какой-нибудь фильм, а рядом с госпиталем был немецкий кинотеатр, правда тут уже возникали проблемы понимания языка).
Ну, а мы мальчишки, конечно же имели свои «штабы», лазили по подвалам, чердакам, подземельям, ездили с инструментом на городскую свалку, откуда возвращались на собранном там велосипеде. Только у меня, их было несколько штук. При очень большом желании, можно было и мотоцикл собрать.
При отсутствии видиков, компов и прочей современной техники, вся наша жизнь протекала на улице и очень скоро в радиусе 5-6 км не осталось ни одного не обследованного уголка. Телевизоры тоже были далеко не у всех, да и смотреть там было нечего, кроме чемпионатов мира по хоккею. Это были незабываемые мгновения! Собиралась компания (взрослые и мы дети) человек 15-20 у кого-нибудь, где был телевизор. Звук выключали, а вместо него, включали радиорепортаж Николая Озерова на всю катушку. В то время нашей сборной не было равных, мы били всех подряд и чехов, и канадцев, шведов, финнов, об остальных я уж не говорю. Сборная ГДР, если попадала на нашу, то проигрывала всегда с очень крупным счетом, и мы потом чувствовали себя как-то неловко, общаясь с немецкими сверстниками.
А как мы болели! Оторванные от Родины, мы видимо особенно остро переживали за своих. Когда шайба влетала в ворота, то наш многоголосый рев был слышен, наверное, на соседней улице. А тогдашняя сборная СССР не скупилась на голы, и поэтому можно себе представить, что испытывали окружающие нас соседи на нашей тихой улочке.
Когда я в 1988 году оказался на нашей улице и подошел к дому, в котором жил, то с горечью увидел, как все изменилось. Дома, в которых проживали наши военные, резко контрастировали, с соседними, в которых жили немцы. От аккуратного деревянного заборчика, который тянулся вдоль всех наших домов, остались только покосившиеся бетонные столбики, калитка у нашего дома исчезла, всюду хлам и мусор. Под нашим балконом валялись два ржавых, разбитых контейнера, а вся окружающая обстановка несла на себе печать запустения. Подвал нашего, да и соседних домов был заселен(!), а в самом доме давно бы требовалось произвести ремонт. Понятно, что через 20 лет я не надеялся встретить здесь ни одного знакомого, да и не за этим я пришел сюда, но от всего увиденного мои ностальгические чувства поостыли. Территория госпиталя тоже оставляла гнетущее впечатление.
Куда делись громадные клумбы и цветники, почему проходная заколочена досками, а входить на территорию нужно со стороны парка во въездные ворота для транспорта? В каком-то из больничных корпусов проживали семьи военнослужащих. В общем, многое изменилось и к сожалению не в лучшую сторону.
Видимо тогда впервые мне пришла мысль в голову, что мои дорогие соотечественники зря обижаются, когда некоторые «несознательные» немцы называют их «руссиш швайн». Но, как бы там ни было, долгожданный приезд в Дрезден, отчасти удовлетворил мое любопытство, но об одноклассниках, ни о тех с кем мы жили в Верхнем госпитале, я по- прежнему ничего не знаю. Если, кто помнит меня, отзовитесь!
Живу я в пригороде Санкт-Петербурга (Ленинграда), а работаю в городе, в ОАО «Хлебный Дом».
Очень интересно было бы поговорить и с теми, кто жил в Дрездене, в Верхнем госпитале после 1969 года.

Как и обещал, расскажу о подземельях.

Район Дрездена, где на вершине горы (названия ее я, к сожалению, не знаю), находился наш Верхний госпиталь, назывался «Weiβer Hirsch», что в переводе означает - Белый олень.
К территории госпиталя примыкала обширная лесопарковая зона. Мимо госпиталя проходила дорога в парк, при входе в который стоял скромный памятник последнему белому оленю, убитому здесь в каком-то там 18…году. Мы, часто ходили сюда, либо просто гулять, либо катались на велосипедах, либо за грибами. Летом здесь работал летний кинотеатр, и мы пересмотрели все фильмы-вестерны с участием легендарного Гойко Митича, зимой ходили на каток, хоть и не на длительное время, заливаемый при первых же, даже не очень сильных, в этом климате, морозах. Но осень, и все то великолепие убранства, золото красок, в которые наряжался осенний парк, представляла особое, незабываемое зрелище.
Шуршащая под ногами листва, падающие с глухим треском каштаны, белки под цвет опавшей листвы, весело прыгающие с ветки, на ветку. Какое-то особое очарование было именно в осеннем парке. И легкая грусть ложилась на сердце, при воспоминании о наших ленинградских парках. Под горкой, недалеко от входа, находился источник с какой-то очень полезной водой, и поэтому, как утверждали некоторые старожилы, именно здесь расположился санаторий, который после войны стал нашим советским госпиталем.
Местность там пересеченная, есть крутые спуски и подъемы, обширные леса, по дну оврага протекал ручей. Всю лесопарковую зону, пересекали, в различных направлениях, широкие, песчаные дорожки. Внизу, под горой, где этот ручей пересекал, дорогу, по которой ходил трамвай, уже на соседней горке стоял памятник кентавру. Среди школьников, бытовало поверье, что если посмотреть на этого кентавра, с мольбою в глазах, то в этот день обязательно повезет, даже если ты не выучил уроков. Десятки глаз устремлялись вверх, когда мы ежедневно проезжали в школу мимо этого места.

Вот там-то, в склоне этой горы, нами однажды был обнаружен вход в какое-то подземелье. Уже само по себе, наличие сооружения под землей, несет какой-то скрытый смысл, какую-то тайну, а подземелье, построенное в фашисткой Германии, ну обязательно должно было быть чем-то таинственным. Причем тоннель был не естественный, природный, а рукотворный, забетонированный со всех сторон, с полукруглым бетонным сводом. Он был настолько широк, что по нему свободно мог бы проехать большой грузовик. Место выглядело заброшенным и глухим, никто его не охранял. Хотя все говорило за то, что это был когда-то очень важный объект.… Кто из нас не знал в то время историю, чудесного спасения Дрезденской картинной галереи. А ведь мы находились именно здесь в ДРЕЗДЕНЕ, в центре поверженной Германии!!!
Подумалось, а не это ли та самая штольня, в которой фашисты прятали бесценные сокровища! К тому времени, прошло всего немногим более двадцати лет со дня окончания войны, и романтика военных приключений будоражила, наши детские, еще не окрепшие умы. Еще очень свежи были воспоминания наших отцов, прошагавших тяжкими дорогами войны, вынесших на своих, в общем-то, юных плечах (мой отец ушел на фронт в августе 1943-го года, в 17 лет) всю тяжесть военных лет. В горькие минуты застольных воспоминаний, мы многое слышали от них о пережитом, и многое рисовалось в наших глазах чем-то загадочным, и далеко не исследованным, требующим своего продолжения…

Но дальше ста метров от входа, мы не решились пройти. Больно уж, угнетающе действовали безмолвные своды на нашу детскую психику. И мы позорно, повернули назад. Как-то так сложилось, что даже потом, по прошествии длительного времени, мы не предпринимали попыток обследовать это место. Во всяком случае, лично я никогда больше туда не наведывался, и не помню, чтобы кто-либо из моих друзей упоминал об этом, хотя часто, совсем рядом бывал там, собирая грибы.
Да и потом вокруг было так много интересного, что о существовании этого подземелья, мы просто позабыли. А вот о наличии подземного хода на территории госпиталя, мы слышали много раз, но найти в него вход и попасть туда, нам долгое время никак не удавалось. Взрослые только недоуменно пожимали плечами, да раздраженно отмахивались. Но мальчишки народ неугомонный и как я уже говорил, лазили мы везде. Нас интересовало буквально все – от хранилища старых, списанных или изъятых и даже запрещенных книг при библиотеке, до специальных бункеров загрузки угля в кочегарке.
Вот в этой самой кочегарке, ну не совсем в ней, а в подвале здания, в котором она размещалась, наши розыски подземного хода увенчались успехом. Здание это было не-то трехэтажным, не-то четырех. Знаю, только, что там располагались какие-то склады. Рядом, был маленький гараж. На первом этаже этого здания находился зал с турбинами дизельной электростанции, из него вела лестница вниз в какие-то подсобные помещения, заваленные всяким, как нам казалось, хламом.
Кстати, одна комната там, была заполнена наполовину старинными телефонными аппаратами. Думаю, что их поснимали после войны на территории госпиталя и в домах, в которых мы жили, а вместо них поставили черные, железные, дубовые, советские. Во всяком случае, у нас дома и в квартирах моих друзей стояли именно такие, и местная телефонная связь исправно работала. Зачем понадобилось менять аппараты, не знаю, но на мой нынешний взгляд, те собранные в кучу, были не хуже, а главное выглядели элегантнее и изящней. Вот тогда и состоялось мое первое знакомство с телефонией.
Мы с увлечением разбирали эти красивые, медно-фарфоровые изделия, крутили номеронабиратели с римскими цифрами, не подозревая, какую антикварную ценность мы держали тогда в руках. Уже позже, когда я связал свою жизнь с телефонной связью, когда я своими руками ремонтировал и собирал телефонные аппараты различных моделей и мечтал сделать телефонный аппарат под старину, мне неоднократно вспоминалась та комната, набитая довоенными, никому ненужными, немецкими аппаратами…
Ну, да я отвлекся. Лабиринта всех помещений, я уже, конечно, не помню, но в одном из них мы нашли несколько старых велосипедов и …вход в подземный ход. Начинался он (или заканчивался) широкой и высокой потерной, затем поворачивал и разветвлялся на отдельные, уже гораздо уже и ниже ходики.
Некоторые ответвления были настолько низки, что там можно было пролезть, только на четвереньках, но в основном это были вполне проходимые ходы. Вооружившись фонариками, мы постепенно обследовали ход, за ходом, но, не имея плана, мы часто попадали в уже пройденные нами тоннели. Помню, с большим удивлением, мы однажды обнаружили, что один из ходов выходит в здание штаба госпиталя, а непосредственно в конференц-зал, который располагался на 2-м этаже! Но это, как потом, оказалось, был еще не предел. Позже мы попали в какое-то расширяющееся пространство под землей и оказались в довольно просторном помещении, в торце которого была бетонная шахта с вмонтированными железными скобами в стену, круто уходящая вверх. Посветив фонариком, мы увидели только сужающееся в перспективе пространство над головой. По нашим понятиям, весь подземный ход находился на глубине не больше 2-х, 3-х метров, а тут… В следующий раз, прихватив соответствующее снаряжение, мы решили открыть тайну этого лаза. Каково же было наше удивление, когда после довольно продолжительного подъема, мы оказались перед крышкой люка, откинув который мы вышли на залитую солнцем крышу хирургического корпуса!
Хитро придумано, ничего не скажешь! Ты не опускаешься вниз, где тебя, предположим, уже ждут, а наоборот, идешь наверх, на чердак, потом на крышу, а затем в заветный люк и вниз в подземный ход и выходишь уже в 300-400 метрах от этого здания.
А если учесть, что территория госпиталя примыкала к парку, то понятно, что… Воображение дорисует недосказанное. Впрочем, назначение всего этого «подземного царства», мне до сих пор не совсем понятно. От кого собирались убегать немцы в центре Германии по подземным ходам в то далекое время, когда это сооружалось? Более того, чтобы не делать этого впотьмах, в центральном тоннеле полноценно функционировало полуавтоматическое освещение. Нажимаешь на кнопочку и пошел, свет горит примерно полторы минуты, в это время ты уже около следующей кнопочки, нажимаешь …и т.д.

Конечно, там проходили какие-то коммуникации для обеспечения жизнедеятельности того немецкого санатория, но мы в это не вникали. Не думаю, что для этого понадобилось строить, довольно сложное инженерное сооружение. Было здесь, что-то другое, более загадочное. В госпитале работал уже пожилой немец по фамилии Мюгге (родители мне напомнили его фамилию), который занимался всем хозяйством госпиталя (связь, электроснабжение, канализация и т.д.) Он работал здесь же еще до войны, и во многом благодаря ему и его знаниям, нормально функционировали многочисленные службы в госпитале. Конечно же, он многое знал из истории всего этого комплекса, но мы, по понятным причинам не могли к нему обратиться.
Все познавали сами. Чтобы хоть как-то связать наши исследования в единое целое, мы решили составить план подземелья и сложить его с планом самого госпиталя. Рулетки у нас не было, поэтому сначала шагами, а потом отрезком веревки определенной длинны, мы измеряли тоннели, а углы поворотов, используя, обычный транспортир. Особой точности нам не требовалось, а некоторые отправные точки на поверхности, мы уже знали. Полученные результаты, шли оформлять в свой «штаб», нанося последние измерения и новые открытия. Постепенно наш план обрастал мельчайшими подробностями. Но тут случилось непредвиденное…

Однажды, когда работа уже подходила к концу, и мы довольно ясно себе представляли, как и куда можно попасть из тоннелей подземного хода, нас неожиданно приглашают в кабинет к начальнику госпиталя, где какой-то «дяденька», обликом напоминающий известного человека в пенсне, начинает задавать нам осторожные вопросы. Как учитесь? Где проводите свободное время? С кем дружите? Нет ли среди ваших друзей ..? Кем хотите стать после окончания школы? И т.д. Поначалу, мы недоуменно переглядывались, но когда на длинном столе начальника госпиталя, появился нами выстраданный план госпиталя, с нанесенными на нем тоннелями подземного хода, у нас вытянулись лица, и стало понятно, что врать что-либо бессмысленно и даже опасно. Сколь юными мы не были, а о месте работы этого «дяденьки» догадались сразу. Тут последовали вопросы типа: На кого вы работаете? Пришлось уверять, что никто об этом и не знает вовсе и что это мы сами, ради любопытства и т.д. Уж не знаю, поверил нам тот «дяденька» или нет, скорее всего, что поверил. Иначе бы у родителей были бы большие неприятности. А так мы отделались легким испугом, да «жестким» внушением.

Возникает естественный вопрос, каким образом стало известно о наших похождениях, и как наш план попал в руки особиста.
Надо сказать, что особенно-то мы и не прятались. Никакого криминала мы не совершали, а любознательность должна только приветствоваться. Соблюдали, конечно, осторожность, чтобы лишний раз не попадаться на глаза. Ведь проскользнуть в то помещение, откуда начинался ход, можно было, только войдя в здание кочегарки. К тому же и само здание со всеми своими складами и прилегающий к нему гараж охранялись, но со взводом охраны у нас были свои доверительные отношения. При наличии в госпитале всего около двадцати офицеров, нас – детей военнослужащих, было не так уж много, и всех нас знали не только в лицо, но и по именам. Допустим, что кто-то и сказал о наших посещениях кочегарки, но план! План-то был только у нас. Значит налицо откровенное предательство? Слава богу, что нам не пришлось пройти через такое испытание в то юношеское время, и все оказалось намного проще. За те годы, что мы прожили в Дрездене, мы мальчишки несколько раз меняли место расположения нашего «штаба», благо, что выбирать было из чего. По – соседству у нас был один дом совсем не заселенный, а второй только на половину. Мебели было полно разной, так что, облюбовав уголок в каком-нибудь подвале, мы устраивались там на некоторое время, а потом перебирались на новое место. Надо сказать, что подвалы наших домов, были когда-то обитаемы. Видимо там располагались хозяйственные службы гостиниц.
Сохранились большие плиты, для приготовления пищи, комнаты для прислуги и прочее. В соседнем доме даже действовал лифт для подачи подносов на 2-й этаж, в буфетную, из которой потом, видимо, блюда разносились по номерам. Все это было брошено и никого не интересовало, кроме нас мальчишек.
Так вот, как раз в то время, когда мы усердно трудились над составлением плана подземного хода, нам приглянулась одна пустая квартирка на 2-м этаже того дома, который был заселен наполовину. Проникнув туда, мы с удовлетворением обнаружили там кое-какую мебель, и больше ничего. Справедливо решив, что это очередной склад мебели, мы обосновались здесь. Только потом мы поняли, что это была оперативная квартира для навещающего периодически госпиталь работника особого отдела. Какие «душеспасительные» беседы проводились работниками этого ведомства в подобных, скрытых от посторонних глаз помещениях, не по наслышке, я узнал позже, когда служил в армии.

А тогда… Представляю лицо, того капитана (или майора, уж и не помню), когда он обнаружил, что в его «конспиративной» квартире кто-то поселился. На столе лежал, аккуратно вычерченный план территории госпиталя с нанесенным, в мельчайших подробностях, подземным ходом…
Очень сожалею, что это был единственный экземпляр, и на память ничего не сохранилось.

Валерий Ухин.

[ НАЗАД ]
Проголосуй за Рейтинг Военных Сайтов! Press to send message
ICQ: 172113518
Фотоматериалы с комментариями, воспоминания в виде заметок, историй и рассказов, а также предложения по организации сайта отправляйте по следующему адресу: 11td@mail.ru . Все присланные истории будут опубликованы.
Автор сайта ст.лейтенант Кормильцев И.В. в/ч пп 19685, рембат, *Ольховый*